Виктор Андроникович Мануйлов (1903-1987 г.г.) – крупнейший российский литературовед, оккультист и хиромант, изучавший линии рук Бориса Пастернака, Сергея Есенина, Владимира Маяковского, Всеволода Рождественского, семьи Алексея Николаевича Толстого, Анны Ахматовой и др.
В. А. Мануйлов родился в 1903 г. в Новочеркасске в семье врача. Его обучение началось в лучшей частной гимназии Новочеркасска, где особое внимание уделялось литературе, истории, изучению иностранных языков. По окончании средней школы он поступает преподавателем литературы и языка на Военные командные курсы в Новочеркасске, а позже переходит в Политотдел Каспийского военного флота в качестве преподавателя школы повышенного типа для моряков. Параллельно он учится и на историко-филологическом факультете Азербайджанского университета в Баку, который отличался высоким уровнем преподавания гуманитарных наук. Успешно защитив дипломное сочинение о поэме Пушкина «Граф Нулин» и демобилизовавшись из Каспийского военного флота, осенью 1927 года Мануйлов переезжает в Ленинград, где, вскоре, становится главным библиотекарем фундаментальной библиотеки Ленинградского университета. Теперь, в архивах библиотеки, он продолжает изучать не только наследия Пушкина и Лермонтова, но и редкие издания по хиромантии. Кстати, увлечение хиромантией началось у Виктора Мануйлова еще в Бакинском университете, ректором которого в начале 20-х годов был знаменитый профессор Сергей Николаевич Давиденков. В то время мало кто знал, что у профессора было страстное увлечение — хиромантия. Молодой Виктор Мануйлов с удовольствием посещал семинары Давиденкова по психологии, интересуясь, в основном, вопросами мистицизма и фатальности. Видя особый интерес студента, профессор, вскоре, решился рассказать ему о своем главном увлечении в жизни, и даже, поделился накопленными знаниями. Магический мир линий и знаков мгновенно заворожил Мануйлова. Следуя совету учителя, он подолгу работал в морге и скрупулезно перерисовывал линии в специальную тетрадь. Месяцами составлял некие графики и таблицы, анализировал жизнь разных людей. Исследуя форму и размер ладоней и пальцев, Виктор научился составлять психологический портрет. Левая рука показывала, что было предуготовлено с рождения, а правая — как это предначертание изменялось в течение жизни. Библиотека, в которой он работал, помогала знакомиться с лучшими книгами по хиромантии. Именно в Ленинграде дипломированный филолог, литератор и раскрывается, как уникальный хиромант. Дружба с известными личностями дает ему возможность видеть их руки и делать удивительные предсказания. Мануйлов хорошо разбирался в знаках смерти, видел даты конца жизни человека, но старался избегать разговоров на эту тему, считая ее не этичной. Зная, что жизнь человека четко расписана на ладони по годам, и точную дату своей смерти, Виктор Андроникович, долгие годы вел дневники, где фиксировал свои ранние прогнозы и действительность. И что удивительно, что в жизни все происходило так, как было за многие десятилетия до этого вычислено по линиям и записано в дневнике.
Интересный случай из практики Виктора Андрониковича Мануйлова. (Отрывок из автобиографической книги «Записки счастливого человека»)
Однажды на сочинском пляже Манулов встречается с уже всемирно известной балериной Галиной Сергеевной Улановой. Узнав из долгого разговора, что литературовед страстно увлекается хиромантией, балерина настойчиво просит погадать ей. Отказать знаменитой актрисе было неудобно и, Манулов согласился. Предварительно достав лупу из кармана пиджака, он начал пристально изучать ее ладони.
— Что же Вы там видите? – тихо спросила Галина Сергеевна?
— Да ничего, ровным счетом ничего! – удивленно ответил хиромант.
Манулов был потрясен: линии ладони говорили, в общем, о заурядном характере и неприметной судьбе актрисы. Он опять пробежался взглядом по линиям и задумчиво добавил:
— Странно!? А линия жизни, почему-то, остановилась на отметке в 17 лет.
— Но мне уже намного больше! – недоумевая, воскликнула балерина.
— Я не готов Вам сейчас дать ответ по этому поводу, мне надо обдумать все это. Позже я Вам обязательно сообщу подробности, — смущенно произнес хиромант и, вежливо простившись, немедленно удалился. Весь день он упорно анализировал увиденное, перелистывая старинные манускрипты по хиромантии. И лишь к утру, он понял, наконец, суть короткой линии жизни и неприметность судьбы балерины. Манулов взял телефонный аппарат и набрал номер актрисы.
— Галина Сергеевна, я хотел узнать, над чем вы сейчас работаете? – произнес хиромант.
— Я разучиваю новую партию, партию Жизели, в балете «Жизель», – утвердительно ответила балерина.
— А по сюжету Жизель умирает в 17 лет? – переспрашивает хиромант.
— Да, у нее помутился рассудок от обмана Альберта, – промолвила балерина.
— Галина Сергеевна, боюсь, что ваша работа над ролью зашла слишком далеко. На вашей ладони – судьба Жизели, – громко произнес Манулов и повесил трубку.
Здесь я сделаю небольшое отступление, чтобы попытаться понять ход его мыслей, расшифровать для вас этот анализ Мануйлова.
Первое: На счет неприметности судьбы, заурядности характера и общих данных можно судить из биографии самой балерины. Несмотря, на свою известность, Уланова, как никто, всегда стремилась укрыться в тени — подальше от любопытных взоров. Ее образ – это образ великой затворницы и скромницы: сонное лицо, размытые черты, потупленный взор, простой костюм, скромная блузка, волосы забраны назад в узел. В русоволосой и неяркой женщине, особенно на улице, многие с трудом узнавали знаменитую актрису. Даже в конце жизни, Уланова, которую называли иногда «первой балериной эпохи», продолжала оставаться скромной, самокритичной, «неулыбчивой балериной», как назвал ее кто-то из балетных критиков, абсолютно лишенной даже тени кокетства и жеманности.
Вот почему, хиромант не увидел на ее ладонях блеска, шика, звездности.
Второе: На счет короткой линии жизни. В начале становления балетной карьеры, Уланова постоянно пребывала в полной растерянности и отчаянии от того, что не может понять многие свои роли. Постепенно балерина начинала понимать: чтобы успешно воплотить тот или иной образ на сцене, нужно искренне и глубоко перевоплощаться, не только внешне, но и внутренне. Это осознание пришло к ней внезапно, после одной из репетиций «Жизели». Уланова полюбила этот спектакль, а образ Жизели поглотил ее всю. Она проживала судьбу Жизели, умирая в 17 лет, каждый день, из года в год и на протяжении всей своей творческой жизни. Уланова преображалась, расцветала на сцене во время исполнения роли Жизели и мгновенно угасала, замыкалась по окончанию последнего акта. Возможно, обычная, реальная жизнь ей была не очень интересна. Вот почему у нее была короткая линия жизни, кстати, не говорящая о короткой жизни, как таковой, а указывающая больше на то, что дальнейшая жизнь, после 17 лет, ей была безразлична или мало интересна.
На этом я заканчиваю свои размышления, как автор статьи, и продолжаю рассказ о Викторе Андрониковиче.
Из воспоминаний Ларисы Миллер — поэтессы, прозаика, эссеиста, члена Союза Российских писателей.
В 1961 году Лариса, впервые приехала в Коктебель, в знаменитый дом Волошина, на очередной поэтический вечер. Среди гостей был литературовед и завсегдатай хиромант, некий Манулов, который сразу заинтересовал девушку своим хобби. Миллер настойчиво попросила погадать и ей. Виктор Андроникович всмотрелся в изящные ладошки.
— Вы будете писать. У Вас проснется огромная тяга к самовыражению, – недолго думая, громко произнес хиромант, а еще через мгновение, и уже полушепотом, многое другое рассказал о будущем.
— Через год, осенью 1962-го, без всяких на то причин, я вдруг взяла и написала свое первое стихотворение. Я тогда вспомнила слова хироманта и очень удивилась. Когда я написала эти свои первые стихи, я четко почувствовала, что это именно то, чему я хочу посвятить свою жизнь. Когда выросла, я не раз удивлялась его прозорливости, – часто вспоминала потом Лариса Миллер.
По воспоминаниям Алексея Парина – музыкального критика и поэта-переводчика. Как то уже старенький Виктор Андроникович Мануйлов, известный широкой публике как лермонтовед, сам предложил молодому Алексею, посмотреть руки. Не зная ничего про хиромантию, да и особо не веря в эзотерику, начинающий поэт охотно согласился. Вооружившись лупой, хиромант начал внимательно изучать линии и знаки. Через несколько минут тонкоголосый Мануйлов медленно вещать, что в его ладони он видит явную склонность к музыке и литературе, что Алексей, во второй половине жизни, долгое время будет проводить за границей, будет постоянно возвращаться и обратно уезжать.
Парин явно удивился сказанному, ведь в советское время, даже в ГДР было крайне сложно попасть по путевке, не то, чтобы жить там долгие годы.
— Что, придется эмигрировать? – с недоверием переспросил Алексей.
— Нет, просто, судя по анализу несколько сотен рук, я могу сказать точно, что скоро жизнь круто изменится. Будут периоды, близкие к анархии, но ситуация принципиально изменится. Можно будет свободно ездить за границу, — сказал хиромант в последний вечер перед отъездом Парина в Москву. Прошли годы. Наступила перестройка и пришли смутные 90-е. Известный музыкальный критик, собираясь с женой в очередную длительную поездку за границу, неожиданно вспомнил пророческие слова хироманта и произнес, обращаясь к супруге:
— Ты помнишь, о чем нам говорил Мануйлов на последней встрече? Все сбылось!!!
Автор: Абарин Юрий (2008 год)