Любовная хиромантия этих двух потрясающих поэтов, странным образом зародилась в Царском селе – красивом городке юного Пушкина. Почему странным? Да потому, что сблизить эти молодые сердца помогли лишь звезды или судьба.
Сильно застенчивый и страстный поклонник Оскара Уайльда, 17-летний Николай Гумилев, тогда мечтал лишь о чистой любви и пытался создать вокруг себя лишь ореол романтического героя. Подражая своему английскому кумиру, юноша также носил цилиндр и завивал волосы.
Именно, в это время, в Царском селе и появилась раскрепощённая, с полным отсутствием светских манер молодая особа. 14-летняя Анна Горенко (настоящая фамилия Анны Ахматовой) мало походила на девушку из высшего света. Именно эта непосредственность ученицы Царскосельской гимназии и привлекла молодого Николая. Гимназист Гумилёв сразу же влюбился в черноволосую девушку из Одессы. Но молоденькая Аня сначала не обратила на чудаковатого поклонника никакого внимания. Даже, первое время, публично подшучивала над юношей. Поэтому, когда Николай, набравшись мужества, сделает ей предложение руки и сердца, Аня в грубой форме ему отказала.
«Назвать нельзя ее красивой, но в ней все счастие мое». (Николай Гумилев)
Закончив гимназию, обиженный Николай уезжает в Париж — продолжать образование. Спустя год, в конце 1908-го, Гумилёв снова вернулся на родину. И, конечно, встретился с Ахматовой. Нельзя сказать, что именно повлияло на девушку, но сердце её оттаяло и в апреле 1910-го пара, наконец, обвенчалась. Родственники жениха настолько не верили в этот брак, что даже не приехали на свадьбу.
По возвращению из свадебного путешествия по Европе, молодожены купили в Царском Селе новый дом. Двухэтажный, увитый диким виноградом, дом привлекал всех особым уютом. В комнатах было тепло, даже в морозы. Старый паркет поскрипывал, в застекленной столовой пышно цвели кусты азалий, вереница комнат, и почти в каждой — диваны с мягкими подушками и полки с томами до потолка. В библиотеке запах старых книг, духов, пыли, хорошего табака. Правда, к созданию этого уюта Анна не имела никакого отношения. Устройством жилища, в основном, занималась свекровь. Анне была абсолютно равнодушна к бытовым проблемам, и словно тень лишь бродила по дому. Свой кабинет Николай Гумилев украсил многочисленными трофеями своих путешествий по Африке: жуткие маски и пышные перья, тесаки и страшные сверкающие ножи.
Анна тоскливо, с неким безразличием оглядела новый кабинет мужа.
— Тебе удалось и здесь сохранить свой мир. Варварская экзотика. Выдолбленного каноэ с веслом не хватает. Наверно, я слегка тебе завидую. Ведь сама даже ни на минуту не задумалась над тем, как украсить свою комнату. Была бы бумага и чернила.
— Так это у вас, душа моя, дух бродяжничества и перемены мест. А я, выходит, — существо оседлое, о жилище своем пекущееся, – ответил Гумилев.
— Чего же ты ждал от приморской девчонки? Я же почти цыганка! Хочешь, погадаю?
Николай спрятал руку за спину:
— Боюсь предсказаний.
— Боишься? – изумилась Анна.
— Зачем же сам все время каркаешь про свою раннюю гибель на чужбине. Ты же сам не раз бывал у африканских колдунов с целью прояснения будущего. Рассказывал, как туземцы огонь черный жгли, в бубны били, кровь орла по воде пускали. Руки к небу воздевали и завывали волком. И переводчик тебе говорил: «Ты, господин, молиться духам своим должен. Много молиться. Духи против тебя сильные идут».
Николай побагровел. Насмешка Анны больно задела его. Главное — не подавать вида. Он резко протянул супруге левую ладонь:
— Гляньте, ворожея ненаглядная. Может, счастливые перемены в браке увидите. Бывает ведь, что новые линии появляются?
Анна взяла его руку. Она уже гадала ему несколько раз. И каждый раз врала, да еще внушала себе, что придумывает в хиромантии больше, чем знает на самом деле. Линия жизни Николая обрывалась почти в центре ладони. Резко, словно ее стерли. Смерть в тридцать пять лет.
Так как свекровь любила говорить: «Да не бойся сынок, мы, Гумилевы, от пуль заговоренные», Анна каждый раз умалчивала про обрыв линии жизни на ладонях супруга и специально не называла ему дату смерти. А вдруг судьбу можно изменить?
Но сейчас Николай протянул ладонь супруге с вызовом: себя ясновидицей выставляет, а слова из нее лишнего не вытащишь. Вот и сейчас Анна лишь глянула на руку мужа, пожала плечами и отвернулась:
— Ничего нового. Сынок умный вырастет. Жена — ветреная.
— Это я уже слышал. Но индейскую принцессу пока себе не подыскал.
— Далеко ездить не надо. Тут найдешь.
Она отстранилась, сосредоточенная на какой-то своей мысли:
— Кисмет, как говорили мои давние предки. Судьба…
— Ты о чем? — Николая насторожил ее серьезный тон.
— О мучившем тебя вопросе…
Девушка присела в кресло, поставила на ковер пепельницу и закурила. Заметив, как напряженно застыл супруг, Анна заговорила быстро, словно торопясь сбросить тянувший ее книзу груз:
— Хочу признаться. Я видела того мужчину один раз — мы провели вечер и ночь в убогой гостинице на окраине маленького городка. А потом я три года ждала от него письма — каждый день бегала по жаре на почту. Меня даже за сумасшедшую принимали. Я могла умереть от любви.
— Какой любви? Какой такой любви?! Это же, это же… умопомешательство! Кто он? — Николай вскочил, выпрямился, словно перед вызовом на дуэль.
— Интересно, на моих нынешних поклонников вы так зубы не скалите.
— Так ведь он был первым! Он опередил меня. И если бы не этот случайный прохожий, возможно, у нас с вами все сложилось бы по-другому!
— Не думаю, Коля, — Анна поникла. — Мы не так свободны от высшей воли, как считаем. Что-то случилось там — наверху. Кто-то важный приказал: «Выдать ей любовь. Настоящую и единственную». Все…
Она загасила папиросу, поднялась и медленно пошла к двери. Остановилась в проеме, повернулась к супругу и воскликнула:
— То, что есть и еще будет, — игра. Игра между мной, «жертвой» и моей Музой.
— Значит, у тебя другой настоящей любви не будет? – взволнованно спросил Николай.
Анна замерла, внимательно осмотрела свои ладони и покачала головой:
— Тебе беспокоиться не о чем. Настоящей любви больше не будет.
Когда началась Первая мировая, Гумилёв ушёл на фронт. Ахматова тут же завязала роман с другим литератором — Борисом Анрепом. Вскоре пара Гумилёв-Ахматова официально распалась.
3 августа 1921 года Гумилёв был арестован по подозрению в участии в заговоре «Петроградской боевой организации В. Н. Таганцева». Несколько дней друзья пытались выручить друга, но, несмотря на это, 26 августа поэт был расстрелян. Николаю Гумилеву на тот момент исполнилось ровно 35 лет, как и предсказала Анна Ахматова.
Сложно сказать, кто из них двоих больше виноват в том, что брак рассыпался, и кто из них изменил первым. Но когда Гумилёва расстреляли большевики, именно Ахматова хлопотала об издании его стихов и хранила рукописи, посвящала погибшему восторженные произведения. Вот такая ирония Судьбы: при жизни Анна была равнодушной и нелюбящей супругой, а после его смерти, будучи уже замужем за другим, стала для Николая идеальной женой.
Автор: Абарин Юрий (2015 год)